В горы мы поднимались долго. Сначала – по дороге, мимо различных домов отдыха, по асфальту, затем асфальт кончился, и началась грунтовая дорога. Тут, нам навстречу уже попадались одинокие строения, некоторые были разрушены. Здесь царила своя, особая атмосфера, как будто цивилизация, окутавшая город внизу, находилась совсем в другом измерении и не касалась этих домов, дорог и воздуха. Было что-то сказочное, в высоких пушистых елях, в берёзах, которые одиноко и грустно росли между елей.
Нам закладывало уши и мы как дети, разговаривали с ней, глотая слюни, чтоб было лучше слышно друг друга, счастливые, оттого, что видим и чувствуем одно и тоже. Грунтовая дорога кончалась, переходя в небольшие тропы. Мы выбрались на одну тропу, и она вывела нас в настоящее царство дикого мира. На ветках деревьев сидели и прыгали белки, ничуть не смущаясь нашим присутствием.
Каммила сорвала цветок ромашки и воткнула себе в волосы. Мне хотелось кричать от переполнявшего меня чувства дикого мира, который проникал в меня с этими деревьями, цветами, травами, с запахами свежести и девственной чистоты. Я дышал полной грудью и не мог надышаться, а она…своими большими, чёрными, жгуче красивыми блестящими глазами смотрела на меня. От этого взгляда, по моей коже пробежали мурашки, словно молния прошла через меня и ушла прямо в землю. Мы смотрели друг на друга минут пять. Я, широко открыв глаза, а она слегка улыбаясь и как будто, с еле заметным нетерпением, ожидая чего-то. «Вот оказывается – в чём дело! В ромашке и в дикости. Неужели - для того, чтобы принять человека таким, какой он есть, надо избавиться от цивилизации? От всей этой лживой морали, стерегущей каждый наш шаг? Там, внизу, нам пришлось бы скрываться, от людей и, прежде всего от самих себя. Но теперь, наедине, сами с собой и с природой – она не была проституткой, а я не был чиновником. Мы стали - Он и Она!» Я склонился над её волосами и почувствовал запах ромашки, перемешанный с ароматом длинных, густых, волнистых волос. Зарываясь глубже и глубже в её волосы, я открывал для себя новый глубокий мир, наполненный таинственным смыслом, словно в своём сне: когда опускался на дно океана. Он пугал и притягивал своей смертельной глубиной. И тут я понял, что этот запах не оставит меня никогда. Теперь для жизни, мне необходимо было дышать им постоянно. Вы, конечно же, скажете: Любовь – вот и всё. Да ещё и к проститутке!
Нет не всё! Сколько раз в жизни вы говорили: Я люблю тебя!? Не один раз. Мы находим, думаем что всё – навсегда, но нет – теряем и опять ищем. Ради чего? Ради кого? Ради той единственной или единственного? Вы думаете, что любите любимого из-за него самого, но вы ошибаетесь. Вам кажется, что ради него или неё, когда на самом деле, вам самим не хватает тепла и любви. Вы хотите отдавать любовь в той же мере, насколько вам хочется получать её.
Но сейчас, глядя в её глаза, которые видели так много мужских голодных, страстных и в тоже время пустых глаз, я до боли в груди, физически почувствовал одиночество этих глаз. Эти губы, проходившие за ночь по несколько мужчин, они тоже были одиноки.
И вдруг эти губы произнесли:
- Я хочу тебя. - Она приподнялась на цыпочках и быстро поцеловала меня в губы. Я схватил её за затылок, боясь отпустить, и почувствовал её язык у себя во рту. Она открывала свой рот шире и шире, как будто пытаясь втянуть часть меня, в себя. Наши слюни перемешались. Я целовал её шею, ласкал языком её уши, осыпал поцелуями щёки и вдруг из её глаз полились слёзы.- Меня никогда никто так не целовал. - Прошептала она.
- А ты не целовалась с клиентами?
- Нет, это же лишнее…
- Лишнее или личное?
- И то и другое…
- Теперь всё изменится….- сказал я, целуя её глаза, – и в первую очередь, мы сами…. изменимся. Ты знаешь, после нашей первой встречи я понял, что меняюсь.
- А ты смог бы полюбить меня? – она оторвалась от моих губ и смотрела на меня красивыми блестящими глазами.
Конечно! Вот она и есть моя поэзия! Я уже любил её, ведь она была моим отражением, а я её. Но себя я ненавидел, и чтобы снова заставить полюбить себя самому, мне необходимо было смотреть через неё. То есть - глядя на неё и желая её духовного воскрешения, я сам становился воскресшим. Мы должны были испытать великий разрыв. От всего, что связывало нас с нашим прошлым. Пересмотреть все наши ценности. Растоптать лживую мораль, которой этот город, находящийся у наших ног, и тонувший в смоге, словно в опьяняющем дурмане, прикрывал свою наготу. Добро мы сделаем злом, а зло добром. Мы будем жить только друг для друга. А остальное всё, пусть горит, синим пламенем.
Я расстелил на влажной траве свою куртку. Аккуратно посадил её, снял с неё одежду. Открывшаяся картина обнажённого женского тела на лоне природы, поразила меня своей истинностью и непобедимостью.
Смуглая, гладкая кожа, покрытая едва заметным пушком, и только испещрённая родовыми морщинами на животе, возбуждавшаяся гусиными пупырышками от моих прикосновений; чуть тяжеловатые груди, с маленькими набухшими алыми сосками, и чёрный аккуратный треугольник, словно указатель – где находится конечная остановка в путешествии по телу женщины. Она была прекрасна - прям вылитая американская певица (не могу вспомнить её имя). Затем молча, глядя в её глаза, снял свою.
Белки испуганно, спрятавшись за ветками, смотрели на непонятных животных. В то время как я целовал её соски, ласкал кончиками пальцев влажную промежность, проводил языком по животу и начал спускаться ниже. Она пальцами, возбужденно перебирала мои волосы и повторяла:
- Я чиста! Я чиста милый! Не бойся! Я люблю тебя! Милый! Я чиста!

Стемнело, а мы всё лежали раздетые и смотрели друг на друга, растворившись в мягком облаке неги. Мы наслаждались собой и природой. Познав друг друга физически, нам предстояло познание куда более глубокое, чем познание глазами, губами или руками. Нам предстояло погружение в глубины, в которые редко кому удавалось погружаться до конца, будь то - свои или чужие. Я имею в виду, во внутренний мир человека.
Глядя на её лицо, терявшее с сумерками отчётливость, я вспомнил свой вещий сон и представил, как она, стоит на краю высокого обрывистого берега, одетая в прозрачную тунику на голое тело, а под ней расстилается бескрайний и глубокий океан. Её волосами играет лёгкий ветер, перемешивая их, как только может, а она, пристально вглядывается вдаль, надеясь увидеть край или дно этого океана. Он спокоен, но таит в себе столько загадок, что кружится голова, от этой бескрайности и бездонности.
Мне стало страшно за неё. На таком высоком берегу, на самом краю, такая маленькая по сравнению с этим спокойным монстром, всё равно, что песчинка. Я подошёл к ней, взял её за руку, боясь, что она упадёт. Она не оглядывалась, и мне пришлось заглянуть в её глаза.
И то, что я увидел в них, наполнило меня таким ужасом, словно я оказался один, посреди безбрежного океана на утлом судёнышке. В её глазах, увидел я, тот же океан, только у него действительно не было границ, и не было дна. Он был у неё внутри. Тот океан, который расстилался перед нами, по сравнению с её внутренним миром, равнялся настоящему океану, по сравнению с настоящей вселенной! И в её глазах, я увидел себя, в этом утлом судёнышке, и где я, всецело зависел от воли этого океана, который мог быть - спокойным и убаюкивающим, а мог быть - бурным и убивающим.
У меня вдруг захватило дух от этого. Я рассказал ей об этом открытии:
- Представляешь! – закончил я, сам не подозревая, что только что, признался ей в любви.
- Блин как классно…- ответила она, - никогда не думала! А как обменяться вселенными? Я так хочу, чтобы твой мир, был моим миром, а мой – твоим!
- Не знаю… Человек, и сам до конца не знает свой внутренний мир. А может, когда люди по настоящему любят друг друга, тогда и происходит обмен. Ведь человек, которого ты любишь, и который любит тебя начинают делиться своими мирами.
- Знаешь, милый.… Это самый прекрасный миг в моей жизни.… Теперь, я твоя раба. И сделаю всё, что ты мне прикажешь….
Мы лежали на траве, на моей короткой куртке. Под нами, внизу, город зажигал свои огни и готовился к ночи. У скольких людей, интересно, этой ночью сбудутся мечты или желания? Мы не знали.
Вокруг нас, уходили в небо прямые и стройные ели. Они царили, над всеми другими растениями этого дикого мира, называемого горами, пуская, свои могучие корни и удерживаясь даже, на обрывах. Ничто не могло поколебать их, в стремлении вверх: ни крутые склоны, ни лёгкий, поднявшийся только что ветер. Они лениво и неохотно прикасались друг к другу пушистыми своими кронами, под действием ветра, но в основании своём были непоколебимы. И только редкие берёзы, которые одиноко и грустно росли между елей, гнулись под ветром с самого основания навстречу друг другу.
А мы, как в детстве, смотрели сквозь деревья на звёзды и говорили друг другу о том, что никогда не расстанемся, что наша встреча не закончится земной жизнью. И где-нибудь там, среди бесконечных миллиардов звёзд, есть одна - наша звезда, на которой мы встретимся когда-нибудь….