Фамилия Поторока мне знакома с первого класса. Дело в том, что моей одноклассницей была Ира Поторока – девочка, занимавшаяся в хореографическом училище и мечтавшая стать балериной. Я знала, что она – из театральной семьи, а папа её работает в кукольном театре. Когда наша учительница Румия Алиевна Ильясова организовала в школе знаменитый цирк 4 «Б», Ира танцевала, кстати, в паре с дочерью знаменитого летчика-героя Ирой Бегельдиновой, тоже нашей одноклассницей (увы, безвременно ушедшей из жизни), а я показывала фокусы…

Уже потом, когда я служила в газете, узнала, что Павел Ильич Поторока – пожалуй, самый известный кукольный режиссер в Казахстане, а работая над этой книгой, выяснила, что он к тому же, был одним из первых актёров ТЮЗа, начинал работать вместе с Наталией Сац.

В общем, поводы для встречи с бывшей одноклассницей у меня были.

Для начала Ира вручила мне просто царский подарок – два альбома с фотографиями, театральными программками, рецензиями – всё это её отец любовно собирал и хранил всю жизнь.

– Так как я была девочкой из балета, – сказала она, – то, наверное, многое вспомнить не смогу. Но сестра отца Лина Ильинична написала воспоминания о нем и о старом ТЮЗе, надеюсь, пригодятся. – И Ирина протянула мне тетрадку.

Словом, у нас начался вечер, вернее, полдень воспоминаний.

Павел Ильич Поторока родился в 1918 году в селе Кислянка Челябинской области.

Его отец – Илья Данилович Поторока, был сельским врачом, который мог лечить всё. Мать рано умерла, и после смерти жены отец женился на вдове Анастасии Клюкиной, которая воспитала маленького Павлика (ему было всего полтора года) и его брата Николая пяти лет вместе со своими тремя детьми.

В 1936 году семья переехала в г. Алма-Ату, и мальчика поразила теплая южная зима – можно было ходить в пиджаке! – и большое количество яблок, которые в изобилии продавались на базаре и даже свисали с веток деревьев.

Школу Павел окончил с отличием и сразу поступил в медицинский институт – а куда еще мог поступать сын врача! Но из института вскоре сбежал, ведь мальчик всегда был творческим человеком – рисовал, лепил, играл на сцене, особенно ему нравилось устраивать кукольные представления… Он понял: его судьба – театр, поступил в театральную студию.

Но долго проучиться Павлику не пришлось. Годы были предвоенные, и в сентябре 1939 года юношу призвали в армию – он служил стрелком в танковом полку на южной границе СССР в городе Мары около Кушки. Но и там театральный талант Павла Поторока был быстро распознан – юношу приняли в ташкентский театр САВО (театр среднеазиатского военного округа), где он играл в спектаклях сезона 1940–41 гг.

А потом началась война. Павла призвали на фронт, где он воевал с декабря 1941 года в 18-м танковом полку, стрелком.

В декабре 1942 года был контужен, получил ранение в ногу. После выписки из госпиталя Саратовская гарнизонная военно-врачебная комиссия признала его негодным для прохождения военной службы, и Павла отправили в тыл.

Вот как вспоминает его первое появление дома его сестра Лина Логинова (Поторока): – Хорошо помню этот зимний день – январь 1943 года. Мы с детьми катались на санках, вдруг, вижу: идет солдат в шинели, опирается на палку. Весь оброс, с бородой, усами. Мы следим за ним: куда же он пойдет? Смотрю, а он идет к нам в дом. И вдруг слышу радостный крик мамы. Она плачет, обнимает, целует сына. Я тоже бросилась к нему. Мама сразу затопила печь, поставила греть воду, искупала Павла в корыте. Всю его одежду бросила в печь, так как в ней было полно насекомых. Как потом рассказывал Павел, он долго ехал в вагоне вместе с лошадьми в ужасных условиях.

Павлу повезло. Он вернулся с войны живым. Его старший брат Николай, учитель начальных классов 22-й школы г. Алма-Аты, в

1941 году погиб под Москвой. В сводке Совинформбюро передали, что он отличился в боях под Москвой и погиб смертью храбрых. Ирина Павловна, со слов мамы, вспоминает такие подробности о возвращении отца.

– Папа возвратился с фронта со страшной контузией, и Розу – мою будущую маму, с которой до войны дружил, не узнал. Отец-врач начал его интенсивно лечить, отпаивал молоком. К счастью, контузия оказалась временной, и в один прекрасный день, когда мама пришла к ним домой, он выглядел, как в старые довоенные времена. Побритый, аккуратный и, главное, всё вспомнил. Папа с мамой жили душа в душу много лет, мама для папы была всем.

Но – не будем опережать события. Еще идёт война. Ранение в ногу дает о себе знать, и Павел, фронтовик, поступает работать в Республиканский театр кукол, где уже работает Роза. (Он находился тогда на улице Тулебаева чуть выше Маметовой.)

– Я очень любила наблюдать за его репетициями, – вспоминает уже Лина Ильинична,– когда он стоял около зеркала и читал стихи, говорил скороговорки. Много читал Есенина – у него была целая толстая тетрадь со стихами.

Некоторые рассказы отца, например, «Рассказ деда Степана – лихого партизана» помню и сейчас. Даже в госпиталях перед ранеными его читала... Вскоре Павел женился и переехал к Розе на улицу Дунганскую. Там стоял деревянный рубленый дом с высоким крыльцом. У них была там одна комната. В июне 1944 года родился Николай, который жил больше у нас, так как Павлик с Розой с театром ездили по колхозам, чтобы заработать себе на еду.

…Когда в Алма-Ате появилась Наталия Сац и пошли слухи, что в Алма-Ате создаётся первый в Казахстане детский театр, Павел пошёл к ней проситься на работу. Павел Ильич позднее вспоминал, что когда пришёл в гостиницу, увидел абсолютно седую женщину – Сац только что вернулась из заключения. Это было в первый и последний раз. Как мы знаем, Наталия Ильинична всегда следила за собой, выглядела импозантно, и такой оставалась до конца жизни.

В труппу будущего театра Павел был принят, и началась интересная жизнь. В Алма-Ате уже был Виктор Сергеевич Розов, который ставил в свой первый в ТЮЗе спектакль. Артисты вместе с рабочими таскали кирпичи, убирали мусор. Одновременно шли репетиции.

– Это уже воспоминания Л.И. Логиновой. – Я пребывала в восторге. Сама атмосфера театра была потрясающей. Раздевалки оформлены в виде теремков. Гардеробщицы – в кокошниках и сарафанах. Стены фойе – в виде картин из произведений Мольера, Пушкина, Лермонтова.

Голубой зал на втором этаже был выдержан в стиле дворца Снежной королевы. Я ходила на все спектакли по нескольку раз и даже не одна, а с кучей подружек. Вызывала у билетёра Павлика. Он говорил: «Это мои», – и нас всех пропускали. Сидели, правда, где придется, так как тех стульев, что выносил Павлик, нам не хватало.

А какие были новогодние ёлки! Я каждый раз ждала это новогоднее чудо! В театр впускали детей небольшими партиями по 40-50 человек, и с каждой группой разыгрывался отдельный спектакль. Мы искали какие-то ключи от новогодней ёлки, проходили сквозь несколько залов, каждый из которых был украшен по-своему. Детей встречали сказочные персонажи, которые помогали им добраться до заветных ключей, которые были заморожены в царстве снежной королевы. Мы проходили по лестнице, украшенной сосульками, от которых веяло холодом. Наконец, на втором этаже заходили в «царство королевы», где на троне сидела королева и Кай играл ключом. Только после этого зажигалась ёлка. Дети водили хоровод, пели песни, рассказывали стихи…

Затем открывались двери в зрительный зал и мы шли смотреть спектакль. И такая работа проводилась с каждой партией детишек! Никакого столпотворения! Всё было продумано до мелочей. Я часто посещала репетиции, приходила на ночной прогон спектаклей. Особенно мне нравилось сидеть в гримёрке и наблюдать, как Павлик гримировался.

Павел Ильич всегда был творческим человеком: он отлично рисовал пейзажи масляными красками, писал портреты, лепил из глины и пластилина. Очень увлёкся куклами и мечтал создать свой кукольный театр. Сам из глины лепил лица персонажей, затем обклеивал их газетами и после того, как они высыхали, раскрашивал. Сестра Лина активно ему помогала: рвала газеты на мелкие кусочки и шила платья и рубашки для кукольных персонажей.

Потом, когда была золотая свадьба у родителей – Ильи Даниловича и Анастасии Архиповны, Павлик и Роза развернули небольшую ширму и показали гостям небольшой импровизированный кукольный спектакль. Все гости были в восторге!

– У нас в доме не обсуждалось то, что происходило в театре, – говорит Ирина. – Знаю только, что папа был большим тружеником.

Параллельно с работой в ТЮЗе создал Народный театр, который располагался на первой Алма-Ате. Наверное, не от хорошей жизни. В театре то и дело задерживалась зарплата. Мама у меня бегала на все премьеры и все сдачи, а я была тихая-тихая, и она как-то решилась со мной придти на сдачу «Разлома». Я сначала сидела спокойно, а потом на весь зал спрашиваю: «А когда Золушка выйдет?» Артисты попадали от хохота, и занавес закрылся. Главный режиссер Гронский, возмущенный, подбежал к маме: «Роза, ты что, с ума сошла?» Взял меня в охапку и вынес из зала.

Я не была ребенком, выросшим в театре, – продолжает Ирина Павловна, – папа это не особо приветствовал. Считалось, что ребенок должен во время ложиться спать. И сколько я себя помню, моей стихией всегда были танцы.

Сначала мама меня водила на фигурное катание. Потом, в девять лет, привела к Селезневу в хореографическое училище. Меня сразу взяли, данные у меня были. Но когда мама хотела отправить меня учиться в Ленинград, папа сказал: ребенок должен жить дома. Мама очень хотела, чтобы я танцевала. Зато брат мой пошел в дедушку – стал врачом-педиатром, увы, рано умер от болезни сердца.

Тем не менее, на сцене ТЮЗа Ирина несколько раз появилась. Когда во время одного новогоднего представления вдруг оживал желтый аист на стене, это была она. Даже получила за свою работу небольшую зарплату и, конечно же, была в полном восторге.

В своем школьном дневнике я пишу, как в 15 лет увидела Ирину в тюзовском «Маскараде».

– В «Маскарад» нас, девочек из хореографического училища, пригласили. Помню, как костюмы шили, парик завивали. Ощущения потрясающие. Я чувствовала себя полноценной актрисой.

Мама Иры Розалия Яковлевна, хотя и была по образованию профессиональной актрисой, занималась семьей, одно время работала распространителем билетов в драматическом театре, позднее довольно приличное время участвовала в кукольных передачах на телевидении.

– Когда папа работал главным режиссером в кукольном театре, она работала там… ровно один день. Отец сказал: «Нет, в коллективе, где я главный режиссер, ты не должна работать». Она, конечно, была страшно на него обижена, хотя отец по своей природе был человек неконфликтный, хороший семьянин. Но вот какие-то принципы не позволяли ему взять к себе в театр жену.

– Ирина, расскажи еще об отце, как о человеке, о каких-то свойствах его характера.

– У нас с отцом были хорошие теплые отношения. Отцом он был великолепным, хотя в доме ничего не касался. Все было на маме. Маму он обожал. Он был одержим театром. Я бы сказала – театральный человек до мозга костей. Помню, как я, будучи уже взрослой артисткой, танцевала в оперном Попёнка в «Сказке о царе и работнике его балде», он пришел и подтянул мне нос – мне хотелось, чтобы Попёнок был курносым. Мы очень долго вчетвером жили в коммунальной квартире, в одной комнате. По жизни он был абсолютно непробивной, ничего никогда не просил для себя – только для театра. Вот тут он был настойчив.Особо близких друзей у него не было, он дружил со всеми, опекал своих учеников в кукольном театре.

Хочу сказать, что, в конце концов, голубая мечта Павла Ильича осуществилась и он ушел из ТЮЗа окончательно в свой любимый кукольный театр. Практически заново создал Республиканский театр кукол, был в нем главным режиссером, позднее организовал единственный в Казахстане театр марионеток, получил звание заслуженного артиста КазССР, внес огромный вклад в развитие кукольных театров Казахстана.

В последние годы преподавал режиссуру и кукловождение в Казахском театрально-художественном институте. У него было много учеников и последователей.

Павел Ильич умер в 77 лет, и даже смерть его была окутана легендой.

Он был в одном из городов Казахстана и его попросили, когда он возвращался, забрать с собою мальчика лет четырех-пяти. «Его встретит в аэропорту дядя», – сказали ему.

Когда самолет прилетел, мальчика никто не встретил. Павел Ильич стал брать багаж, на минуту отвернулся, и… мальчик исчез. Вызвали милицию, перевернули вверх дном весь вокзал, понятно, старый человек пережил огромный стресс. Потом выяснилось, что дядя мальчика просто приехал и, не предупредив сопровождающего, забрал его с собой.

– Это, конечно же, сказалось на его здоровье, – сказала Ира, – через некоторое время он скончался от инфаркта.

Вот как вспоминала о Павле Ильиче в день его похорон одна из его учениц по кукольному театру Юдифь Барашкова:

– Это бы солнечный, необыкновенной доброты человек. У меня прошла с ним целая жизнь. Он очень любил детей, детский театр стал делом всей его жизни. Он верил, что все люди талантливы, а дети просто гениальны. Он всегда первым протягивал руку поскользнувшемуся человеку. А сколько у него было терпения и веры в нас! А какая святая уверенность, что все лучшее в жизни должно принадлежать детям…

Людмила Мананникова. Книга "Я родом из ТЮЗа"