Девятое мая

Он шел на зов песни,

звуки которой застали его при выходе из метро.

шел прямо, не сутулясь,

глядя невидящим взором поверх всего земного.

шел походкой обреченного, но гордого человека.

На нем не было пресловутых черных очков.

И только тоненькая трость выдавала в нем слепого.

Трость тревожно простукивала землю.

землю,  покрытую бетоном.

Он остановился на краю мостовой,

выжидая,

когда по проспекту,

разделяющему его со сквером Большого театра,

пройдет бурный поток машин.

Но машины не проносились.

Было тихо и тревожно.

И только все яснее доносились звуки песни.

Песни, зовущей его.

И ветеран... пошел навстречу ей.

Постовой-регулировщик,

стоя лицом к машинам,

застыл по стойке «смирно»,

отдавая ветерану честь.

«Волги», «кадиллаки», «ягуары», «форды» –

все машины различных марок и цветов,

урча выхлопными газами,

еле сдерживали себя,

готовые в любой момент

сорваться с места.

В них сидели министры и начальники,

спешащие в главки и управления.

Послы и дипломаты,

везущие друг другу

в посольства

ноты недоразумений.

Решающие проблемы мира  и войны,

подписывающие  договоры о дружбе и

сотрудничестве.

Все флаги мира и государств,

пестревшие на флагштоках машин,

поникли

в знак уважения

перед

ветераном Второй мировой войны.

Тянулась минута вечности.

А человек шел.

Шел на зов песни.

Она уже гремела у колонн Большого театра.

«День Победы

Порохом пропах.

Это праздник

С сединою на висках.

Это радость