Светлану Евгеньевну Исакову знают многие алматинцы. Уже много лет она является директором Центра детско-юношеского творчества Бостандыкского района города Алма-Аты. А летом, вместо того чтобы уйти в свой заслуженный отпуск, собирает чемодан и отправляется на все каникулы в детский оздоровительный лагерь «Связист» – работать там старшим воспитателем.
Среди прочих замечательных дел у нее там есть свой Театр Радости. А истоки его… Да-да, вы догадались совершенно правильно, находятся в ее собственном детстве, в ТЮЗе. Но об этом рассказывает она сама.
В моей жизни случилось много театров, но, без сомнения, ТЮЗ времени моего детства был явлением совершенно уникальным. Ни в одном другом театре я не испытывала столько прекрасных чувств, сколько их было у меня в ТЮЗе.
Помню спектакль «В списках не значился» по повести Бориса Васильева, посвященный героям Брестской крепости. На сцене стояли огромные леса, затянутые бумагой, и когда герои погибали, они падали сквозь бумагу, и у нас шел мороз по коже.
Хорошо помню спектакль «Двенадцатая ночь». Мы тогда долго рассуждали, отчего в этом спектакле такой грустный Шут.Помню потрясающий детский спектакль – «Чукоккалу». Актеры в нем играли настолько блестяще, что мы, старшеклассники, с удовольствием посещали детские утренники. Ходить утром нам было как-то неудобно, поэтому мы брали с собой детей поменьше, чтобы было видно: «Мы – взрослые, ведем ребенка на утренний спектакль». На самом деле страшно интересно было нам самим, мы старались сесть в первые ряды.
Настоящим потрясением стал для нас спектакль «Ночь после выпуска». Чтобы вот так открыто, в лоб, в театре заговорили о том, что волнует нас, старшеклассников! Такого еще с нами не было. Столько было тогда споров, разговоров! Мы буквально сшибались насмерть! «А что бы сделал на месте этого героя я? Прав он или не прав?» Помню, как после просмотра этого спектакля мы сорвали урок литературы. Пришли в школу под впечатлением спектакля и сказали учительнице: «Давайте поговорим начистоту!».
Тогда нас мало интересовал режиссер, поставивший спектакль, но актеров театра после окончания спектаклей мы ждали на крыльце. Не могу сказать, что я была влюблена в кого-то из них персонально, просто мы стояли на крыльце до последнего и смотрели, как они выходят. До сих пор помню это ощущение абсолютного счастья.
В тот период в театре работало много замечательных актеров, к сожалению, многих из них уже в нем нет. Многие наши девчонки были влюблены в Юрия Синина – он был для нас Богом, и после спектакля мы спорили: «Он на меня посмотрел», «Нет – на меня!»
А отношение актеров к Рубену Суреновичу! Не знаю, как они его тогда называли, сейчас мне кажется, что они звали его папа. Во время обсуждений спектаклей, в которых мы, конечно же, принимали участие, была какая-то особая атмосфера. А когда на этих обсуждениях появлялся Рубен Суренович, все актеры замирали, и мы замирали тоже…
Вообще в ТЮЗе была какая-то необыкновенная атмосфера. Мы обязательно брали с собой туфли и переодевали обувь. Считали, что неэтично по отношению к актерам – заходить в зал в сапогах. И обязательно шли в театр с цветами. Это была такая великая для нас школа: театр и цветы! Когда мы смотрели спектакли ТЮЗа, у нас были сплошные эмоции, сплошной праздник!
Потом, когда зрители стали ходить в ТЮЗ как попало, говорили: «Не важно, как ходит зритель, главное, чтобы он вообще ходил и о чем-то думал», – мне было жаль, что забываются наши старые замечательные традиции.
Когда мы стали старше, нас начали раздражать дети, которые шумно вели себя в зале, и мы брали на себя роль добровольных помощников работников театра. Я не была в активе ТЮЗа, но другом ТЮЗа была Екатерина Петрова – мама Катя – так называли ее все в театре. Она была учителем литературы СШ № 4, фанатично любила театр, и мы ходили ей помогать. Наша мама Катя была ненормальная, шедевральная!
ТЮЗ учил нас нравственности. И самой большой победой театра было, когда ребята приходили в театр со скептическими улыбками, шуршали бумажками, а в середине спектакля шум замолкал. Дети начинали думать, чувствовать, сопереживать актерам.
Любой хороший театр, конечно, воспитывает. А ТЮЗ воспитывал вдвойне! Он заставлял нас думать, размышлять о себе, своих одноклассниках, друзьях.
Не могу не вспомнить в связи с театром нашего классного руководителя и учителя литературы Людмилу Николаевну Штинову.
Мы в своей 23-й школе проводили очень много литературных вечеров, праздников. Людмила Николаевна всегда нам говорила: «Не надо, когда вы смотрите на сцену, рассматривать, правильно ли выстроена мизансцена», – хотя будучи школьниками, мы в этом уже немного разбирались.
Потом я была на спектаклях в разных театрах и думала: «Что-то со мною не так». Потому что, сидя в зрительном зале, ловила себя на мысли: «Актер классно повернулся! Актриса хорошо взяла!» В один момент я даже испугалась такой своей реакции и спросила у одного большого театрального человека: «Что со мною не так?» Ведь я получала удовольствие от хорошо выстроенной мизансцены, от грамотной актерской работы, от интересной фонограммы, но у меня были начисто отключены чувства, эмоции.
…Потом я посмотрела хороший спектакль и наглухо забыла про все мизансцены и повороты.
А каким было для нас стрессом, когда Рубен Суренович переходил работать в театр русской драмы! Мы тогда говорили: «А как же ТЮЗ? Что будет с ТЮЗом?» Примерно то же было, когда из театра ушел Гавриил Моисеевич Бойченко. ТЮЗ для него самое главное! – не сомневались мы. Это тюзовский актер! Как же ТЮЗ будет работать без Бойченко?
Когда я уже работала в Домике – так мы называем наш Центр детского творчества, то повела своих «штабистов» в театр. Причем мы договорились с педагогом Калининой, что я приду с ребятами ночью и они увидят ночной ТЮЗ – без актеров. Хотелось, чтобы они почувствовали театр без зрителей.
Мы, действительно, приехали ночью, посидели в зале, прошли через сцену. Думаю, для моих ребят это было впечатлением на всю жизнь.
Когда сгорел ТЮЗ – тот самый старый добрый ТЮЗ на углу улиц Калинина и Коммунистического проспекта, это было для меня трагедией! И сейчас, когда я вижу то ужасное здание, которое стоит на его месте, я никак не могу к этому привыкнуть.
Театр в лагере «Связист» мы назвали Театром Радости. Мне бы очень хотелось, чтобы наш театр хоть немного походил на Театр моего детства, хотя у нас работают непрофессиональные актеры – дети и вожатые. Наш театр больше педагогический. Но, главное, я считаю, театр должен задевать душу, и надеюсь, у нас это получается. Мы не стараемся сделать из наших детей профессиональных актеров, мы хотим, чтобы они задумались.
Спасибо ТЮЗу – театру моего детства за то, что у меня теперь есть свой театр Радости!