Жить среди стервозных шавок
Все равно, что в минном поле.
После трений, встрясок, давок,
Как на долгожданной воле.

Много слез, андреналина.
Шавки злее, чем вчера.
В горле боль. То – не ангина.
Настоящая беда.

Завтра снова в бой за правду.
Где бы сил побольше взять?
Чтоб в бою, пусть и неравном,
Честь и совесть отстоять.

Взгляд в окно. Раскрыто настежь.
Тихий вечер. Полумрак.
Над стихом, как над задачей,
Размышляла просто так.

Удовольствие ж однако –
В рифму строки сочинять.
Что не каждый стал поэтом
Так приятно сознавать.

И горит огонь тщеславья,
Хоть и скромности полно.
Дрема властвует, а значит
Засыпаю… Все равно…

Все ерунда. Все ерунда.
Все лишь слова и пустота.
И нет мечты. Как никогда
Печальна, опустошена.

Все рушится. Одна стена
Среди обломков спасена.
На ней следы ударов зла.
И слез соленая вода.

Все ерунда. И крыльев нет.
Не радует ни звон монет,
Ни сердцу милого привет,
Ни даже солнца яркий свет.

Все ерунда. И ночь в душе.
И в черном мраке день уже.
В надежде - дни не сочтены.
Молюсь за целостность стены.

Аже, тебя я в детстве лишь однажды
Увидела на старом фото.
Стояла ты на заднем плане
В одежде черной в белом орамале.

Я на тебя скорей всего похожа,
И роста небольшого, и смугла.
Казашкой настоящей ты была.
Не важно тут - какого цвета кожа.

И то, что ростом ты была мала.
Любовь к истокам - это твоя сила!
Язык родной ты знала и любила,
И, сохранив его , не предала.

Забвению ты не подвергла веру,
Твой сын, отец мой, он тебя любил.
Об этом сам сказал Тебе , наверно,
На кладбище среди родных могил.

Хамелеонов век. Холодных, гибких.
Меняющих окраску за пустяк.
Людей-цветов не часто ныне встретишь.
Что ни трава, то вьюн или сорняк.

Тупые жадно поедают умных.
В послушных зомби всем заказан путь.
Средь них, лишая здравого рассудка,
Меня растопчут и по мне пройдут.

А судьи кто? Вопрос похоже вечен.
Тугие их набиты кошельки.
Лоснящиеся лица. Взгляд беспечен.
И пухнут казнокрадов животы.

Усталость.

На столе догорала свеча
У окна, погружённая в думы,
Я сидела не скинув с себя
Свою шаль и браслет изумрудный
Уходившего дня отголоски
В моих мыслях налились свинцом
Впился взгляд в закат солнца неброский
И привычный пейзаж за окном
Я искала чего непонятно
В сей знакомой до боли тиши
И свеча трепетала невнятно
Мне немилые речи свои
И усталость мешала упрямо
Мне пером свои мысли излить
Всё бездушием вокруг изнуряло
Не давая покой сохранить
Всё вокруг беспощадно терзало,
Мой усталый, привычностью взгляд
Всё бездушием вокруг изнуряло
Даже зимнего солнца закат.

* * *

* * *
Выше знамя, работники Бога!
Не упасть нам и не отступить.
Пусть ошибок у нас было много -
Не причина нам это не быть.

Всё уладится, всё утрясётся.
С каждым шагом нам легче наш крест.
Посмотрите, как уж раздаётся
Наше знамя над всеми окрест.

Не требуй ничего взамен
своей любви.
Дари ее. Дари свой плен,
себя дари:
Любовных грез, любовных дней
небесный клад
Сам по себе в сто крат ценней
земных наград.
17.10.1994

* * *
Как я хочу согреть людей
Своим теплом, своим участьем.
Дай, Боже, мне любви своей,
Очисть, о Боже, мои страсти.

Твой замысел, Господь, люблю.
Готова следовать с терпеньем,
Куда Ты скажешь. Я пойду
Без ропота, без сожаленья.

Чтоб беды понимать других,
Пройти их суждено самим нам.
Дай силы перенесть все их,
Стать победителем над ними.

И под руинами скорбей
Пусть прорастёт цветок-смиренье,
Чтоб я смогла согреть людей
Своим теплом, своим терпеньем.

* * *
Казашки, сестры мои,
Не пейте и не курите.
Уклады предков своих,
Как око свое, берегите.

Поддерживайте огонь
В своем очаге домашнем,
Чтоб было куда потом
Вернуться и вам, и домашним.

Опорою будьте мужьям,
Детей ото зла оградите.
За золотом, по кабакам
Из ваших домов не бегите.

Пускай ваш домашний очаг,
Подпитанный добротою,
Развеет смятения мрак
Над нашей уставшей землею.