(отрывок из поэмы)

I

Дни мои стали не днями, а днищами

бочек раздумий, плывущими в темноту.

«Будем великими нищими!»-

сказал Бахытжан

и улетел в Алма-Ату.

Где он? А был ведь. Стучался ко мне

с пачками чая в байховой ночи.

Осталась лишь тень на стене.

Увидишь, если очень захочешь...

Исчезновение - это уже исторический опыт

мои самоличный, помимо воли.

Доносится только стихающий топот,

есть. Нет. Есть. Нет -

все приземляется

на взлетное поле,

Профиль с горбинкой, фас бородатый

по обоям оставили сколько рентген?

Вырезать всех, попытаться продать их...

Кто их возьмет?

Тень - это тень.

Это хуже, чем тлен.

Сколько из тлена восстало или восстанет еще?

Тень - это нечто. Это ничто.

Единственное - можно расплакаться где угодно,

если с перевалов носа к подножиям щек

тень поползет - твое. Личное.

А общественно - больно.

II

Я увижу тебя, Бахытжан,

да святится имя твое восточное.

Ты увидишь меня - мы есть,

мы вписаны в ордера, в паспорта бессрочные

в горы - я, ты - в степь...

Мы с тобой, Бахытжан, сограждане,

потому что мы помним многое.

Языки-то, конечно, разные,

но люблю Махамбета, ты - Гоголя.

Но вот был человек, жил в Японии,

ничего не осталось. Только тень.

Только родственники имя запомнили

и все гадают по сей день,

его ли это тень -

говорят, с утра пошел на рынок,

мог устать и где попало присесть,

даже там, где никто никогда не ожидал взрыва…

Человек. Воплощение человечества.

Нет его.

Никогда не будет.

Есть.