презентация

Сочинение ученика 8 класса на тему " Один день моей жизни" в форме дневника

Игра с иглой
Мы играем в прятки и кубики. В карты и домино. В теннис и волейбол.
Мы играем на нервах, на ударных и на духовых.
Мы играем Ромео и Джульетт. Сыновей и супругов. Начальников и пассажиров.
Чем лучше мы играем, тем быстрее к нам приходит успех и признание общества.
Тем быстрее настигает нас судьба играемого.

Мы познакомились в последний день осени. Я зашла в кинотеатр и встретила там его. Иногда нужно несколько месяцев, чтобы понять, что любишь кого-то, иногда несколько часов.
В тот день в кинотеатр мы так и не попали.
– А знаешь волшебный подъезд на Фурманова?
– Какой подъезд? Почему волшебный?

Я знал Андрея уже почти пять лет. Простой жизнерадостный парень. Сюда, под Питер, приехал из Казахстана. Не берусь судить, что заставило его уехать в годы, когда вроде бы многие проблемы стали решаться. В почти пятидесятилетнем возрасте срываться неизвестно куда! И беженцем его вроде трудно назвать, по его же рассказам. Многие объясняют это перспективами детей, внуков. Языком, в конце концов. Ну, не знаю. Приехав, вроде бы нормально устроился. Там, у себя в поселке, он работал художником-оформителем на суконном комбинате. Насколько я могу судить, у него действительно есть талант. Пишет картины. Здесь почти сразу устроился на фабрику сувенирных игрушек. Даже стал небольшим начальником. И вдруг…

Мы рано взрослели, оставаясь детьми, в красивом посёлке Ключи, названном так за обилие родниковой воды, изливавшейся из подножия сопок, прилавков и оврагов. Все движимое и недвижимое имущество, выражаясь современной терминологией, вместе с тяглом и работным людом, на правах собственности, принадлежало сначала захудалому колхозишку «Трудовик», ставшему впоследствии, при слиянии нескольких сельхозартелей, жертвой непродуманного укрупнения и превратившемуся в отделение колхоза «имени товарища Жданова». Однако, несмотря на новый статус, нас по-прежнему именовали трудовицкими или же по названию поселка – ключевскими.

Было время – можно было без всяких разрешений поехать в любую республику бывшего Советского Союза. Когда одной из наших лабораторий потребовалось отловить для научных опытов несколько ядовитых змей, не обитающих в Казахстане, мы отправились в Туркмению. Послали Казбека Сутеева и меня. Остановились в небольшом поселочке Шахид километрах в десяти южнее городка Иолотани. У Казбека здесь жил старый друг – гидротехник Гельды Мамед.

– Ты слышишь? – спросил он.
– Что? – вяло отозвался засыпающий Шурик.
– Ты слышишь гул?
– Да нет. Какой гул? Ничего не слышу. Не мешай, Прометей, я спать хочу.
Но Прометей, не обращая внимания на слова своего приятеля, встал. Шурик с удивлением наблюдал за тем, как Прометей нервно поворачивал голову, пытаясь уловить звук, который он сам не слышал. Вдруг он наклонился и схватил Шурика за плечо.
– Вставай, Шура! Скорее! Надо бежать!

– Что?! Где?! Когда?! – доносился из-за неплотно прикрытой двери высокий, звонкий голос шефа. Буквой „р“ он „пгенебгегал“.  – Богобогец жёваный!
– Наш-то, наш! Бушует! Одно слово – громовержец, – одобрительно покачал головой Сила Ерофеич, – аки лев немецкий рыкает.
– Немейский, – поправил Влас Тимофеич.
– А? – икнул из кабинета шеф, несколько смягчая интонацию. – Так и скажи своему любимому гуководителю... Ну вот, ты всегда так, Пгометеюшка...