Планета одуванчиков

                                    Александре

Посетите нашу Планету Одуванчиков.

Мы открыли ее втроем:

Я, девочка Оля и пес Джин.

Она совсем недалеко от вас:

Заверните за угол крайнего дома,

Пересеките пустырь, и вы увидите холм –

Круглую планету,

Готовую вот-вот взлететь

На воздушных шарах-одуванах.

Слышите?

Даже ветер не решается сильно дуть

В пределах этой планеты.

Вот почему не надо

Ходить по ней в тяжелых сапогах,

Громко разговаривать

И размахивать руками.

Если же соблюдать это нехитрое правило,

Мы сможем всегда любоваться

Этой удивительной планетой.

* * *

                 Инне Потахиной

Смотри – ты сказала –

Звезда над аулом большая…

А мы себе жили, звезды этой не замечая,

А мы – по квартирам,

Большие, бездомные дети.

Над Алма-Атою – над нашим аулом –

Звезда твоя светит.

Лови – ты сказала –

Звезду, словно теннисный мячик…

Над Алма-Атою звезда одинокая плачет.

Такой вот курьезный,

Такой непредвиденный случай…

Но сердце слепое

Уже уколол ее лучик.

И жжет мне ладони

Сыпучая горстка пророчеств…

- Ау! – над аулом

Пылает звезда

Среди ночи!

Полынь

Прекрасен этот первобытный мир

Ручных веселых псов,

В траве лежащих яблок.

Здесь полная луна

И теплая полынь –

Из тьмы веков

Ее дразнящий запах.

И что с того,

Что утра резкий свет

Вернет меня к трезвонящим трамваям,

Коль пегий пес

Бежит за мной вослед,

Моих врагов отпугивая лаем…

Чарын

Эта ночь на Чарыне чернильно-черна и тиха.

Только всхлипы лягушек, да голос такыра

                                                        невнятный,

Только за поворотом о чем-то бормочет река,

И о чем-то таком, что и нам скоро станет понятно.

Как в тумане речном проступает вершина горы,

Так и в нас проявляется наша далекая память.

Это ты, очарован, однажды воскликнул: «Чарын!»,

Это слово твое стало рощей, рекою, горами.

И теперь этой памятью каждый из нас обречен.

Если вдруг у реки, у другой, и с друзьями другими

Над тобою звездой негасимой взойдет мое имя -

Это чары Чарына, любимый, а я ни при чем.

Художник

                   В кафе Театральном

                   Мы пьем золотые коктейли…

                                                    Л.Ш.

Гульфайрус Исмаилова,

Богом данный художник,

Помните ли Вы,

Что хотели писать мой портрет

В распашной краплаковой кофте,

С рыжими распущенными волосами,

В июньских струях неожиданного дождя.

Мы выходили из кафе “Театрального”,

Из-под его теннисных дерев.

И надо ли говорить,

Что мы пили золотистый винный коктейль?

Но,- сказала Гульфайрус Исмаилова, -

Ты так невозможно тонка и легка,

Тебя же нельзя пришпилить ни на один холст.

С тем мы и расстались.

В кафе “Театральном”

Не подают золотистых коктейлей,

Сносилась краплаковая кофта,

Шаг мой стал тяжел и медлен.

И только Гульфайрус Исмаилова

Пишет изящные портреты,

Полные света, музыки и дождя…