Алма-Атинкой горной

Резвилась детвора,

Грызни не знала вздорной

По правилам двора.

Базар Зелёный: дыни,

Арбузы, виноград.

Оазис средь пустыни –

Орехи и гранат…

Возле музея пушка 

Старинная… Для нас

Она была игрушка –

О сказочном рассказ.

Мы на лафет взбирались

И по стволу ползли…

В какие теперь дали

Ту пушку увезли?!

Металл сливался с древом,

На воронёном – медь,

Варяговым напевом

Овеянная смерть,

Войны японской эхо

В моей Алма-Ате,

Для малышей потеха

При грозной красоте.

Собор мой Кафедральный,

Домбровского любовь,

Ты как кулич пасхальный,

Ты манишь вновь и вновь,

Ты терем среди тюрем,

Мечта среди забот…

Землетрясенья, бури

Не вытрясли полёт…

Зеркальными крестами

Врастаешь в небосвод,

Как божеское знамя

Сквозь порченный народ.

***

Полетать –

Душу выполоскать

В этой июльской божественной тёмно-сини.

Помечтать –

До последнего выголоска.

Расплескать

Память стыни.

Упорхнуть

                  над брызгами Алма-Атинки

Вдоль ущелья с тянь-шаньскими елями

В детство то, что как золотинка

Новогодняя

                         над метелями...

Нааукаться,

                       находиться,

                                              нарезвиться,

Простором дыша...

Ощущением насладиться –

Жив мой мир,

                            не погибла душа...

Дымом плыть,

Форелью стремиться,

Ивою плакать,

Барсом прыгать,

Волком выть,

Взлетать как птица,

Душой, отказавшейся вякать и рыкать.

Душе, отказавшейся жить по ранжиру,

Вселенная - мать,

Бог – отец, даже в клетке

Завидовать миру – завидовать жиру,

Которым кичатся марионетки...

Лепесточком с алмазной росинкой,

Беркутом, слившимся с высокогорным рассветом,

К людям рвущейся Алма-Атинкой,

Бог дает, я любуюсь летом.