Ясная Поляна
... К Ясной Поляне, к Ясной Поляне
К мудрому Льву на поклон...
Лесом, горами, степями, полями.
И – за кордоном кордон.

...Он, не деливший на вашу и нашу землю,
где каждый лишь гость,
Думу свою золотую вынашивал.
Нам до нее – как до звезд.

... Тулу проехали, город оружья,
Символ прямой противления злу.
С хохотом ворон над местностью кружит.
Всюду на каждом углу –
Пышные жертвы для бога Молоха,
А для Любви – ничего.
Мы не Махатмы. Мало и плохо
Помним уроки Его.

Но, как в ночи на далекое пламя
Пращуры шли испокон,
Еду, все еду я к Ясной Поляне
К мудрому Льву на поклон...
27. 11.02

***
... Неизбывна красота природы.
А ее – в костер, на фейерверк!
Что же, что ж, в семье не без урода.
Но уроды взяли в мире верх.

Разогнали по углам всех сущих
Братьев меньших да зеленый хор,
Чтобы сладко осквернять и рушить
Храм планеты, звездный свой собор.

Духом оскопленный современник!
Ад разросся в голове твоей.
И Молоха раб, Маммоны пленник,
Ты – калека до скончанья дней.
15.05.02.

В кунсткамере
Из всего извлекают деньги...
Шок проходит, как страшный сон.
И в кунсткамеру помаленьку
Семипалатинский полигон
Перетекает.
               Уродцы в банках
Мирно плавают там в спирту.
Иностранцы и иностранки
Тихо ахают в черноту
Шевелящего пеплом неба
Средь безмолвья чужих степей,
Где рожают матери слепо
По инстинкту таких детей.
В той кунсткамере – монстры,
                                          монстры.
Части тела. Узлы. Плоды.
В той кунсткамере каждый остро
Ощущает ужас беды,
Сотворенной двуногим людом
Над собою и надо всем.
Это ж как ненавидеть люто
Надо жизнь и земной эдем,
Нам судьбой ни за что врученный,
И его испохабить так,
Чтобы с физией обреченной,
С глупым видом тупых зевак
На мутантов глазеть несчастных...

...В кассе слышен монетный звон.
С интересом спаялся частным
Семипалатинский полигон...
Октябрь 2001

Человек труда
Человек труда вновь не в чести.
Так тебе и надо. Дурачина!
Вздумал знамя совести нести
По земле.
               Корону не по чину
На тебя надели те, кто сам
За спиной бесхитростных плутует.
А теперь: – Ату его! Ату его! –
Раздается крик по всем углам.

На тебя натравлен, как всегда,
Стадно приземленный обыватель.
Ты же, счастья звездного кователь,
Будешь сирым, как твоя звезда
На поблекших красных небесах
Под шатром вселенского абсурда.
Знай же место, быдло, вон отсюда.
Спи себе калачиком в кустах.

Мокни, дрогни, голодай, глотай
Слезы униженья, горби спину,
Чтоб однажды снова опрокинуть
Сытой черни оголтелый рай.
Декабрь 2001

Бессмертники
на Эмбе
Средь чахлых трав цветет бессмертник.
Как воли к жизни торжество,
В своих скитаниях безмерных,
Бесчисленных я вспоминал его.

Меня давило обручами
Чужих тропических широт
Меня со смертью обручали
Осколки ледовитых вод.

Меня затягивало в омут,
Где путь из грязи да в князья.
И руку никому другому
Оттуда протянуть нельзя.

И попадал я под копыта
Страстей, властей, лихих времен.
И совестью не раз был пытан.
И волчьей стаей окружен.

И в миг, когда с овчинку небо
И слабость духа тут как тут,
Я вспоминал, как в устье Эмбы
Сквозь соль! – бессмертники цветут.

И отпускало. И теплело.
И силы появлялись вдруг.
И я отодвигал пределы.
Я разрывал порочный круг.

И с криком радостным: – Свобода!
Я уходил в немой простор,
Чтоб позже снова – в час невзгоды
К простору крючья рук простер...

Мне и сейчас порой несладко.
Но вот он, вот – передо мной
Как символ жесткого порядка
И жизнестойкости земной –

Мой старый, добрый друг бессмертник
Над сплошь полегшею травой
Стоит в преддверье вьюг несметных
Пусть опаленный, но живой!

Солдат
Вы представляете: я снят
С военного учета.
И значит – больше не солдат,
Не оловянный кто-то,

Кого так просто вдруг погнать
В поля земных сражений.
И раньше не был я фанат
Высоких наречений –

Народ там, родина, страна.
Но, если б было надо,
Пошел бы – на стену стена –
Я в бой фанат фанатом.

И где-нибудь лежал во рву
С простреленной башкою.
И новых звали б на борьбу
С врагом, к другому бою.

И на учет, как под ружье,
Все ставили бы свежих,
Мои же кости под жнивьем
Истлели бы допреж их.
Но бог мой милостив – я снят
С военного учета.
В ином лишь смысле я солдат,
Непримиренный кто-то

С массивом подлости и лжи.
И тут уж ничего я
Не изменю: покуда жив,
Я здесь Аника-воин.
22. 03. 2002

Рецепт
Единственный способ быть молодым –
Это всю жизнь сочинять стихи
Про Космос, про Родины сладкий дым,
Про верность и про грехи
Той самой молодости озорной,
Что продолжается,
                            коль поэт
Не путает тускло осень с весной
И дарит милой священный бред
Любовных признаний, как и всегда.
И видит он свет, упираясь во тьму.
И просто не властны над ним года.
И ветхая кожа не в тягость ему...
16. 10. 2002

* * *
Средь шумного бала случайно...
А. К. Толстой
Ах, эта графиня была некрасива.
О том современница нам донесла.
Черна, как ворона, надменна на диво,
Без мысли под хладною гладью чела

И все очевидица та удивлялась:
За что он прославил ее на века?
Глаза – так себе и с косинкою малость...
А тайна? О чем вы? Проста, как доска!

Возможно, все так – и разъято,
                                              и купно.
Но взгляд прихотливый поэта таков:
Он видит порой что другим недоступно,
Что чем-то достойно восторга веков.

И легонький флер романтической тайны
Поддержит души его мощный Хорал.
«Средь шумного бала, случайно...»
И все здесь прекрасно – и случай,
                                                  и бал,

И люстры сиянье, и водка в графине,
В углу Незнакомки задумчивой взор...
Давно нет поэта и нет той графини,
Но светом Их Тайны заполнен
                                               простор...
5. 07.02.

Противостояние Марса. Август 2003.
Другой такой на небосклоне
Звезды большой сегодня нет.
Она вбивает вам бессонный
В глаза свой красноватый свет.

Она сияет так свирепо
И вызверилась так на нас,
Как будто пращур из вертепа
Прозрел наш век, его экстаз –

Ночной Нью-Йорк, ракеты запуск
И стрелы скоростных путей.
О Марс, я вижу боль и зависть
В глубинах роковых очей.

Ты помнишь то же упоенье
Всевластьем у детей своих.
На блеске дел, фантазий пене
Держалось опьяненье их.

И вот они пересоздали
Родной планеты скудный храм...
...Но по мозгам стихии дали,
Но бич ударил по хребтам.

И рукотворное на Марсе
Разрушилось века назад.
Лишь контуры каналов красных
Ту повесть скорбную хранят.

Да циклопических развалин
Довольно любопытен вид.
Возводим это в тайну, ставим Вопросы.
Ну а Марс молчит.

Сосед наш тихо, век за веком
Нас наблюдает, и страшат
Его деянья человеков,
Всех наших подвигов парад.

Он знает, чем мы скоро кончим,
Коли себя не усмирим.
Добро бы рухнул мир, как Рим,
Но он, как Марс, иссохнет в корчах...
10.08.2003

***
Два лепестка
                    от цветка
                                отпорхнули
И – друг за другом гонясь – полетели.
Ах, это бабочки – детки, бабули.
Осталось им жить-то всего две недели.

Прекрасно все это, хотя и мгновенно.
Но, может быть, в этом великая суть вся,
Что нету нетленных основ у вселенной.
И ты, исчезающий, можешь вернуться –

Пусть бабочкой, травкой, живою водою.
И матерь Природа вдохнет в тебя душу.
... Две бабочки в лоно летят вековое.
И я, эфемер, перед бездной не трушу...
2003

Таксист
Зигмунду Йену
Космонавт и кумир, ныне просто таксист.
Так играет судьба человеком.
Мы встречались с тобою под
                                      дьявольский свист
Джезказганских ветров в отошедшем веке.

Я чуть шпрехал, ты сносно по-русски болтал.
Было мило, тепло и уютно.
Мы расстались – тебя ожидал пьедестал.
Ну, а я продолжал журналистские будни.

... И, спустя много лет я увидел в кино:
Ты играешь себя в своем нынешнем виде.
Ты – таксист и уже, оказалось, давно.
Но на мир переменчивый ты не в обиде.

Здравствуй, Зигмунд Иен, мой
                                 космический брат.
Ты – летал, я – встречал, был к астралу
                                         причастен.
Как и ты, я живу, может быть, невпопад.
Как герой Бомарше, разрываясь на части.

Но слугою господ нововластных не стал.
А ветра в Джезказгане по-прежнему свищут,
Засыпая снегами былой пьедестал,
Отлетевший от нас этот образ застывший...
2003

Холодноглазые
Людей с холодными глазами,
Все больше. Чтоб в их круг пройти,
Теперь у каждого экзамен
На хладноглазость впереди.

И упаси бог взором теплым
Вам на кого-нибудь взглянуть:
Признают сразу недотепой
И тут же захотят лягнуть,

Ударить, пришибить, пришлепнуть.
Так непростителен ваш взгляд –
Несовременный, допотопный,
С дурацкой кротостью ягнят,

Когда любой быть должен волком,
Из глаз должны торчать клыки.
И все решают многостволки
Стрелялок, нож да кулаки!

Вот это подоспела веха –
Покруче всех прошедших вех.
Ну а герой крутого века –
С холодным взглядом человек.

И для него рот  – чтобы кушать,
А руки – чтобы все хватать.
А люди – не живые души,
Мишени – глаз тренировать.

И сердце – чтобы кровь качало,
И мозг – чтоб жор тот не зачах.
А деградации начало –
Тепло, мелькнувшее в глазах.
2003