И, как всегда, зимой, и снова - второпях.

Гостиниц маета. А темно-синий вечер

обнимет вновь за плечи, принимая и любя.

Аль-Фараби - Рыскулова

Прокати меня по Аль - Фараби

Я хочу услышать ветра шум.

Я хочу увидеть в небе звезды,

В Небе черно-черном надо мной.

Прокати меня по Аль - Фараби!

С первой капелью,

С последней метелью,

Эхом седой старины,

С солнца восходом - праздник приходит

В образе юной весны!

Тот город, где довелось мне жить…

Краса его не одного меня пленила….

Ночной туман несет прохладный бриз,

И Головной арык бежит неторопливо.

Южная столица – бывший Верный –

Город-сад, родной Алматы,

Город-труженник и храм науки,

Казахстану верно служишь ты.

Знаменит ты, наш любимый город,

Яблоками, солнцем, красотой,

И народом, что тебя построил.

Мы горды друг другом, город мой!

Лежит зеленый город,

Влюбленный

В синеву и высоту,

И эта синева,

И эти горы,

И город сам

Похожи на мечту.

Золотое тысячелетье.

Я хочу, чтобы наши дети

Были с нами на этом свете.

Новый век, новый луч новой жизни.

Все печальное в прошлом оставьте.

Будут дни ваши вечно лучисты

В этом маленьком месте на карте.

Над городом осенняя прохлада,

Деревья в золотистых кружевах

В аллеях Ботанического сада

И чистый снег в заоблачных горах.

Исторические романы И.Е., А.А. и т.п. следует рассматривать, главным образом, в плане решения казахской литературой 60-70-х годов проблем историко-культурной преемственности. Преемственность в этом случае - ключ к пониманию и содержания, и специфической формы этих произведений.

Мы научились связывать воедино разрозненные части (разъятые историей и в нашем сознании) реального целого, и это - новый основной ключ в поэтике нынешней художественной литературы, шире - культуры в целом. Это стиль целого периода развития. В беспрерывном изменении, развитии культуры все же есть периоды, подводящие некий главный итог состояниям предыдущего развития. Умение связать - из их числа.

Абай-ата, погруженный в думы, всматривался в бесконечность. Он стоял так высоко, что ему, конечно, было сподручнее беседовать с вершинами Алатау, нежели со мной, ходившим подолгу у его гранитного постамента. И напрасно я пытался - робко и трепетно - нарушить его величественный покой.

- Поклон вам, Абай-ата!..

Он не сразу ответил на мое приветствие. Возможно, я померещился ему тем глухим утесом в степи, к которому он, бывало, тщетно взывал: «Отклик есть, но отклик пустой».