На меня в свое время произвела впечаттление стро­ка поэта Абубакара Кайранова, которую можно перевести при­мерно так: «Мы с детства доверяли свои мечты и помыслы ме­сяцу, луне, и все наши несбывшиеся мечты воплотил месяц над нашим надгробьем”. Я ее вновь привожу для того, чтобы стало понятно, как интересна казахстанская поэзия. В ней нашлось место самобытному Жуматаю Жакипбаеву и моему другу, поэту-энциклопедисту Вячеславу Киктенко, большому мастеру поэти­ческой строки Александру Шмидту и верному своему поэтиче­скому слову Улугбеку Есдаулетову.
Мне кажется, что у наших поэтов-алмаатинцев есть что-то общее. Нет, не в творческой манере, а в некоей одухотворен­ности строки, в том, что их стихи несут в себе живое челове­ческое тепло, В этом и состоит влияние нашего города. Правда, сейчас оно уже не столь заметно. Уже и имя нашего города вме­сте с гласной потеряло свое поэтическое звучание.
Конечно, перемены - удел любого большого города. Но чув­ство грусти по прежней Алма-Ате не становится от этого менее щемящим. Во времена моей юности город, прежде всего, был интересен людьми. Это отмечали не только сами алмаатинцы, но и приезжие, например, москвичи.
Олжас прекрасно выразил в стихах то время - ауру Алма­зы 60-70-х годов. А мы остались. Те, чья молодость совпала со временем, когда художников, поэтов, кинематографистов объединял великий и романтический дух. Сейчас этого нет. Есть Урбанизация большого города.
 Мне в мире нет и не было родней
 Той улочки, где черно-белый снимок
 Всплывал из ночи памяти, а в ней
 Звон под карнизом родниковых льдинок.
 Вот яблоко свисает надо мной,
 Вот солнца луч сквозь толщу лет струится,
 И в памяти встревоженные птицы
 Расправят крылья за моей спиной.
С детства считаю Алма-Ату самым поэтическим городом на свете, и есть у меня заветная мечта - чтоб мой город стал евразийской столицей поэзии.