* * *
Мне интересно угадывать
В детях линии взрослых.
Этот мальчишка будет
Рослым, горячим мужчиной.
Любит, наверное, малый
Мясо в приправах острых.
И переходит дорогу,
Не уступая машинам.
Девочка эта будет
Женщиной несчастливой.
Слишком блестят под прядью
Спелые черносливы.
Ай, не гляди, девчушка,
В бритые наши лица:
Твой пятилетний парень,
Не понимая, злится.

Кыз-куу
Догони меня, джигит,
Не жалей коня, джигит,
Если ты влюблён и ловок,
Конь умрёт, но добежит.
Догони же,
Поцелуй,
Голос от стыда дрожит,
Среди этих звонких струй.
Меня ветер догоняет,
На груди моей лежит,
Обнимает, обнимает,
Ой, зачем отстал, джигит!
Издевается луна,
Я одна,
Опять одна,
Мои руки побелели,
Кровь на крупе скакуна.
Злые люди,
Злые люди,
Вы обидели меня.
Дали смелому джигиту,
Дали сильному джигиту
И красивому джигиту
Ишака,
А не коня!..

Волчата
Шёл человек.
Шёл степью, долго, долго.
Куда? Зачем?
Нам это не узнать.
В густой лощине он увидел волка,
Верней, волчицу,
А, точнее, мать...
Она лежала в зарослях полыни,
Откинув лапы и оскалив пасть.
Из горла перехваченного плыла
Толчками кровь, густая, словно грязь.
Кем? Кем? Волкoм? Охотничьими псами?
Слепым волчатам это не узнать.
Они, толкаясь и ворча, сосали
Большую неподатливую мать.
Голодные волчата позабыли,
Как властно пахнет в зарослях укроп.
Они, прижавшись к маме, жадно пили
Густую холодеющую кровь.
С глотками в них входила жажда мести.
Кому?
Любому.
Лишь бы не простить.
И будут мстить
В отдельности,
Не вместе.
А встретятся —
Друг другу будут мстить.
И человек пошёл своей дорогой.
Куда?.. Зачем?..
Нам это не узнать.
Он был волчатник,
Но волчат не тронул,
Ребят уже не защищала мать...

* * *
Черный   беркут  раскинул
   над степью крыла.
Я щекою на спину
   жеребенку легла,
а полынь ему ноздри щекочет
    пыльцой,
а луна, словно пламя
и желтая мгла.

Где-то  злятся  копыта
вороного   коня,
мне обидно и стыдно —
позабыли меня.

Осторожно, мои сильный,
много бед на пути.
О, тогда мои слезы
не помогут,
прости...

КАРАГАЧ
В низине   —   осины,
   родник и трава,
и тень, как отрава, густая,
здесь корни не длинны,
и осень права,
что плесенью   год   прорастает.

Смотри —
над курганом,
  где   ветер   поет,
где слышится   волчий   плач,
вцепившись корнями
   в сердце мое,
шатаясь,
  стоит карагач.

Его не сломает ни зной,
   ни буран, —
ни жажда   спокойных дней,
стоит,
 развернув  навстречу  ветрам
плечи черных  ветвей.
И всадник, которому повезло,
увидев,  заплачет
  и — вскачь.
В низине коня напоит
   и без слов
благодарит карагач.

ГАДАЛКА
Зайди в мой дом,
со мной подыши.
Открой себя,  как открываешь двери,
сними одежды пыльные с души,
доверься так,   чтобы тебе доверить.
Если плясун, зачем  стоять?
— Спляши!
Пусть   рухнет  балка
над   моей   гадальней.
Если поэт—
прочти мне для души
дастан Саади о дороге дальней.
Ты возбуди во мне угасший дух,
зачем огонь моих огромных окон?!
Где жив один,
найдется жизнь для двух,
не обойди тот дом, где одиноко.

КОЧЕВНИК
Я отправился в дальний путь,
я запомнил такой закон:
если хочешь — веселым, — будь,
только   прежде стань  стариком.

Хорошо под луной старику
и под солнцем ему хорошо—
похохочет в глаза врагу,
и согнет он его   в дугу,
и сотрет он его   в порошок.

{В каждом доме ждет меня чай,
одеяло и теплый хлеб,
и  объятие невзначай,
если муж глуховат и слеп.
Каждый рад мне руку пожать
и спросить о здоровье коня,
мне бы так людей уважать,
как они уважают меня).

Глазки   бегают, словно ртуть,
надоело — с таким лицом:
если хочешь — унылым, —будь,
только   прежде стань подлецом.

Уведите   меня   далеко,
покажите мне белый свет —
нет на этой земле дураков,
да    и умных на свете нет.

И   качается долгий путь,
(И шатает меня закон:
— Если   вспомнил   кого-нибудь,
Запечалился вдруг о ком -
бей  в свой правый висок
   кулаком,
бей в свой белый висок
   кулаком,
бей великим ножом в свою грудь!
Упади,
умереть   не   забудь).

СЛОВО ДУРАКА
Если   с   материнским   молоком
это зло в тебя вошло здоровьем,
добрым    тебя   сделать   нелегко
всем земным,   вселенским всем коровам.

Если бы земля была чужая,
если бы  жена была   слепая,
я бы мог нарушить свои клятвы.
И к тебе направить свои взгляды.
Я   боюсь   сегодня только страха.
Горше всех лекарств мое участие   —
стариком иду к любой старухе,
я осколок, если ты — на части.
Тигром я бываю среди тигров,
в доме   обезьян я — обезьяна,
в тишине я проплываю тишью,
на луне
  ночной луной сияю.

Растопырь, мудрец, большие уши,
щедрость   лучше   скрытых   кладов.
Правильно.
Даже дурака,  мудрец,  послушай,
если    он, дурак, расскажет правду.

АРГАМАК
Эй, половецкий край,
Ты табунами славен,
Вон вороные бродят
В ливнях сухой травы.
Дай молодого коня,
Жилы во мне играют,
Я проскачу до края
Город и степь
Накреня.
Ветер раздует
Пламя
В жаркой   крови   аргамака,
Травы
 сгорят
  под нами,
Пыль
И копытный цок.
Твой  аргамак  узнает,
Что  такое
  атака,
Бросим
 робким
  тропам
Грохот копыт в лицо!..

ПЕСНЯ НАД ПЕСКОМ
Над пустыней стоят одинокие соколы,
Над   пустыней   застыли   мохнатые  беркуты,
Над пустыней парит августовское солнце —
Одинокие  образы   человеческой   веры.

Я к скале подойду
И ножом, как   язычник,
Заклинанья   шепча,
Что-то вырежу я.
О прости меня, Солнце,
Я   шепчу неприличное,
Пусть услышит пустыня
Рыжая.

А   потом?
А   потом
Топот скроет молчанье.
Ты меня, вороной,
  назови подлецом!
Кони   ноги ломают
Вот такими   ночами,
Когда  всадник о гриву
Утирает лицо...
Над пустыней стоит одинокое небо.
Успокойся, скакун.
Это всходит луна.
Ах, такую прохладу и спокойствие мне бы.
До свиданья, пустыня Рыжая.