Я знал Андрея уже почти пять лет. Простой жизнерадостный парень. Сюда, под Питер, приехал из Казахстана. Не берусь судить, что заставило его уехать в годы, когда вроде бы многие проблемы стали решаться. В почти пятидесятилетнем возрасте срываться неизвестно куда! И беженцем его вроде трудно назвать, по его же рассказам. Многие объясняют это перспективами детей, внуков. Языком, в конце концов. Ну, не знаю. Приехав, вроде бы нормально устроился. Там, у себя в поселке, он работал художником-оформителем на суконном комбинате. Насколько я могу судить, у него действительно есть талант. Пишет картины. Здесь почти сразу устроился на фабрику сувенирных игрушек. Даже стал небольшим начальником. И вдруг…
Стал я за ним замечать, что он все чаще впадает в какое-то ностальгическое состояние.
Подолгу рассказывает про те места, где он жил: про природу, детство. Выпивать даже стал. Выпивать – значит пить чаще обычного. Как водится, в таких случаях быстро появляются новые друзья. Вернее, дружки. Так как познакомились мы с ним, как говорится, по месту жительства, я первый и заметил происходящее. Как бы между прочим спросил пару раз, в чем дело. Пока это самое дело еще далеко не зашло, надо завязывать. Давай, мол, вы-едем куда-нибудь на природу, развеемся. Но он отмахивался: да все нормально, просто нахлынули воспоминания. А с выпивкой – это уже бывало, пройдет.
И вот однажды, постучав к нему в дверь, я услышал что-то нечленораздельное. Вроде бы и приглашение войти, но весьма необычно. Да, думаю, дело стало принимать более серьезный оборот. Представил его лежащим в отрубе. Вокруг бутылки. Но, войдя, ничего подобного не увидел. Андрей был трезв. Необычность ситуации заключалась в том, что он сидел за столом и… плакал. Увидев меня, попытался отвернуться, прикрыть глаза руками, но слезы просто лились по его щекам.
– Ну ты даешь, – сказал я. – Что еще случилось? Или это ностальгия вступила в следующую фазу?
– Сейчас. Ты посиди… Сейчас я успокоюсь. Извини…
Он исчез в ванной. Пошел умыться.
Да, в таком состоянии я его еще не видел. Несмотря на серьезность происходящего, в этом было что-то комическое. Я даже невольно улыбнулся. Присел за стол. Огляделся по сторонам. На диване и на полу возле шкафа лежали какие-то бумаги. Небольшие рассыпающиеся стопки. Среди бумаг выглядывали фотографии.
Он вышел, тяжело вздохнул, борясь с остатками наваждения. Сначала сел на диван, затем пересел к столу напротив меня. Глаза были красными. Некоторое время мы оба молчали. В этом положении самым верным было дождаться, когда он успокоится и сам начнет говорить.
– Понимаешь, – начал он. – Произошла одна очень досадная вещь. Когда я решал ехать – не ехать, то очень долго все взвешивал. Несмотря на то что племянник очень радушно приглашал нас сюда к себе, почти два года ушло на принятие окончательного решения. Работы, в общем-то, не было. Перебивался халтурой. В раздумьях подолгу гулял один. Наш поселок стоит прямо под горами. Красиво! Речка. Можно было уйти вдоль речки по дороге далеко… Даже на водопад ходил один – это почти 12 километров. Водопад знаменит на весь Казахстан. Но сейчас не об этом. Когда я уже окончательно принял решение, в одной из прогулок, как бы в дань этому родному месту, сочинил небольшое стихотворение. Конечно, в нем было больше эмоций, чем поэтического мастерства. Но оно было мое. Написано от всего сердца. Оно мне самому очень понравилось, так как я не ожидал подобного от себя. Настолько возбудился – как будто испытал божественное просветление. Я утвердился в своем решении, вокруг все стало казаться таким прекрасным.
Он пришел в нормальное состояние, поднялось настроение, стал рассказывать очень эмоционально, с вдохновением.
– Вдоль дороги у нас идут трубы: на водоразделе забирается вода для водоснабжения поселка. Эти трубы все исписаны именами, кажется, всеми проходящими за много, много лет. У меня сначала даже мысли не было записывать это стихотворение. Но тут я увидел стайку пацанов, которые что-то писали на трубе. Подошел к ним. Они напугались, что буду их ругать. Но мне мое стихотворение показалось вдруг таким значительным, тем более, что, благодаря ему, на душе стало так легко. Я попросил у пацанов краски: «Дайте и я напишу о себе на память». Наверное, моя просьба их поразила – они протянули мне всю жестянку, стали смотреть, что я буду писать. Я выбрал веточку потоньше и записал ею стихотворение в одну строчку вдоль трубы. Вышло метров на пятьдесят. Идя в горы по дороге, легко можно было его прочитать. Сделанная работа еще больше подняла мне настроение. Дома я записал его на листе бумаги и положил в папку с набросками. Через два месяца мы уехали. На прощание я еще раз ходил к роднику – как раз там заканчивалась надпись.
… Поначалу я часто его вспоминал. Но постепенно это происходило все реже. Стали забываться некоторые рифмы. Настоящие поэты, наверное, помнят наизусть все свои стихи. Но эти как будто сами сложились во мне под действием нахлынувших чувств.
Вчера снова стал мужикам рассказывать про наши горы и вспомнил про стихи. Про стихи-то я вспомнил, а самих вспомнить не могу. С трудом выдал только три строчки. Силился, силился, даже что-то внутри екнуло, как будто дыра образовалась. Сегодня утром стал искать листок. Перерыл все. Посмотрел везде, даже там, где их в принципе быть не могло. Не нашел!
– И так плохо мне стало… Ну а остальное ты видел.
Настроение вновь упало. Чтоб как-то подбодрить его, я сказал:
– Ты расскажи мне те строки, которые помнишь, может, по ходу, я что-нибудь подскажу. Ассоциации какие-нибудь всплывут.
– Первую строку помню точно: «Не забывай, мой друг, в разлуке в подножье гор цветущий край». Дальше в рифму идет что-то заканчивающееся на «но вспоминай!»
Через две или три строки идет: «Бродя по Нев-скому проспекту, родных проулков не кори».
В следующей строке два или три слова не помню, но заканчивается так: «… про климат что-нибудь состри!» Что-то типа – в отместку, что мой край не хуже вашего Ленинграда.
И еще помню, что где-то было слово «Царицын». Внутри сидит, а вспомнить не могу. Вот с этого-то я и заплакал.
История стала приобретать занятный характер. Вспомнился рассказ Эдгара По «Золотой жук». Я с детства любил головоломки и предложил ему:
– Ты успокойся, расслабься. Я буду называть тебе слова, а ты наблюдай за собой. Может быть, что-то всплывет в памяти. На всякий случай возьми бумагу и ручку.
Немного подумав, я начал:
– Родина, край, детство, любовь, речка, горы, поселок…
Молчит. Я наблюдаю за ним.
– Так, повтори еще раз, помедленнее – вроде что-то мелькало в памяти.
Я повторил ту же последовательность слов.
Он немного посидел со скошенными вверх глазами, как бы заглядывая в себя.
– При слове «детство» что-то всплывает. По-моему, сочетание «ради детства».
И еще я говорил, что там было слово «Царицын». Мне кажется, там были слова «наш поселок не Царицын» – или «пусть наш поселок не Царицын».
– А сколько всего строк было, не помнишь?
– По-моему, строк десять. По рифмам получается – восемь или двенадцать.
– Итак, первая строка нам известна точно. Возьмем еще обрывки фраз.
Я записал на бумаге добытые сведения, обильно используя многоточия вместо забытых слов.
– Знаешь, а строки, которые ты назвал, мне понравились. На простое рифмоплетство не похоже. Мне бы очень хотелось прочесть все стихотворение.
Он взял листок, долго смотрел на него. Видно было, что он про себя вновь и вновь прочитывает их.
– Хоть убей, не идет дальше.
– Если ты будешь настойчиво думать об этом, а потом расслабишься, лучше, если вообще забудешь, то, может быть, что-то всплывет само. Или даже во сне может присниться.
В тот раз на этом и закончили. В последующие несколько дней, встречаясь с ним, я старался сам не заговаривать на эту тему, но всегда ждал: если ему что-то вспомнилось, он сам скажет. Представлялось даже: среди ночи стук в дверь, его радостное возбужденное лицо: «Вспомнил!»
Через неделю мне самому вдруг, как говорится, мысля пришла!
– Слушай, у тебя ведь там наверняка кто-нибудь остался – родственники, друзья? Может, позвонишь, попросишь сходить, посмотреть. Вдруг что-нибудь еще осталось на трубе. Ты же говорил: около родника, можно точно описать место.
Мысль его заинтересовал: мол, как это я сам до этого не догадался. Но особого восторга я не заметил.
– Понимаешь, писал я на скорую руку, буквы не очень большие. Зеленая краска на темно-коричневом фоне. Наверное, выгорела давно или дожди смыли. Там у нас на трубах во многих местах фонтанчики из щелей бьют струей. Даже зимой: то замерзнет, то растает.
– Ну, это уже другой вопрос. Так есть, кому позвонить?
– Родственников не оставалось. А среди друзей были такие, кто не собирался уезжать. Надо порыться в записных книжках. Какие-то адреса я точно записывал.
Адресов оказалось немало. Большинство было без телефонов. Но кое-что все же нашли.
– Это Сашка Беседин – бывший коллега по работе, в поселке его все знают, – давал телефон своей сестры. В горы часто ходит. Пишет картины наших мест.
Следующий телефон оказался телефоном бывшей подруги. Звонить по нему он наотрез отказался – это было бы сверхнаглостью.
– Витька Боков – друг с детства. Кстати, заядлый охотник.
Звонили от меня.
– Ты немного порепетируй, что будешь говорить. Конечно, если повезет, и трубку будут брать сами друзья, можешь говорить, что хочешь.
По первому номеру никто трубку не брал. Пробовали звонить несколько раз.
Витька Боков умер уже несколько лет назад. Андрея узнали. Дочь друга на том конце провода о чем-то долго рассказывала. Андрей больше молчал, вставил пару коротких фраз. На прощание кому-то передал несколько приветов. Названные фамилии мне ни о чем не говорили.
– Жаль Витьку. Говорят, в последнее время совсем запился. Жаловался на сердце. Интересно – через неделю после него скончался еще один друг, Сашка Ананьев – с Витькой был до последнего дня. Плакал на похоронах. Умер прямо на пороге своего дома. Витькина дочь говорит, что почти мистика. И тот же рубеж – пятьдесят. Говорю про рубеж потому, что в этом возрасте в поселке много мужиков ушло. Именно мужиков. Из друзей еще Валерка Шилов, Витька Белоусов. Оказались не удел. Как по трафарету – сначала нет работы, потом водка. Затем, если работа и находилась, их уже считали алкашами. Жены или пилили бесконечно, или вовсе уходили. Валерка, по слухам, просто повесился.
Я, конечно, не ожидал, что мое предложение позвонить, может ввергнуть его еще в большее уныние.
– Но большинство, как всегда, выжили, – продолжил он, – даже своим бизнесом занялись. Но, по-моему, возраст все же играет роль.
Помолчали.
– Как ты, конечно, понимаешь, говорить о стихотворении в этой ситуации…
Я попытался отвлечь его. Стал рассказывать, как проходила перестройка у нас. Было в пору самому пригласить его – взять бутылку, помянуть кой-кого. Честно говоря, я сдержался от этого не без усилий. За этими разговорами мы засиделись далеко за полночь.
На следующий день взяли трубку у Бесединых. Но оказалось, что Беседины всей семьей уехали в Германию. Братья, сестры со своими семьями. Добились вызова через родственников по материн-ской линии.
– Да, пути господни неисповедимы. Беседин уехал в Германию!
Уже через несколько дней жизнь вошла в привычную колею. Андрей стряхнул с себя остатки ностальгии. Может быть, именно то, что он еще глубже окунулся в нее, и позволило рвануть в обратном направлении. Я был очень рад видеть его снова веселым и жизнерадостным.
Не знаю, продолжал ли он так переживать о забытом стихотворении, но история эта все же нашла свое разрешение. Всего через месяц после описанных событий. Андрей был рад до обалдения!
Еще совсем недавно это показалось бы совсем невероятным. Но в наш век, век электроники и ИНТЕРНЕТА…
Сын мой, Максим, как и многие его сверстники, заинтересовался Интернетом. Компьютер у нас был уже давно. Но до модемов как-то не доходило. А тут начал клянчить:
– Купи модем. Славка и Юрка уже качают себе и музыку, и фильмы. Скорость у нас вполне приличная.
Честно говоря, меня самого уже давно подмывало собственными руками потрогать – что это такое. Но знакомые предупреждали – детям только дай, уйдут в этот виртуальный мир, целые ночи напролет будут сидеть за компьютером. Деньги опять же.
Сначала я сказал: «Подумаю». Но потом сдался.
Освоил он это дело очень быстро. Дома стали звучать слова: странички, сайты. Я сам попробовал. Слухи о том, что в Интернете можно найти любую информацию, сильно интриговали. Попробовал искать сведения об НЛО и других аномальных явлениях. Там этого было видимо-невидимо. Но роешься, роешься – вроде бы и много всего, а свеженького, чтоб поразило, не находишь. Понравилось только и по-настоящему было удивительно видеть снимки с Марса. Даже почти вживую. То есть только что переданные с марсохода. Даже в душе возникал какой-то трепет, что вот дожили все-таки до… До чего конкретно, не определишь, но кто из нас в детстве не мечтал стать космонавтом. Я лично много раз представлял себя на этой Планете Бурь. И вот вижу, как бы собственными глазами. Удивительно и красиво.
Случайно, или как само собой разумеющееся, сын однажды спросил:
– Как называется то место, где жил дядя Андрей?
– Поселок Фабричный – это я знаю точно, а что?
– Можно попробовать задать в поисковой системе вопрос – поселок Фабричный. Может, в Интернете есть о нем какие-то сведения?
У меня сразу в голове пронесся целый рой мыслей.
– Как бы выйти на какого-нибудь конкретного человека из этого поселка.
– Для этого было бы лучше, если кто-нибудь из поселка создал свою страничку или сайт в Интернете.
У меня от волнения даже руки вспотели.
– Давай, включай быстрее – попробуем.
Сын набрал адрес поисковой системы Google.
– Так и пиши – Казахстан + Поселок Фабричный!
Это было еще только первое чудо.
На экране появился целый рой ссылок. И несколько из них именно про тот самый поселок Фабричный. Был уже вечер, я быстро сходил к Андрею.
– Пошли, покажу кое-что.
– Да, это действительно наш поселок.
Сразу в нескольких ссылках говорилось о Каргалинской средней школе № 2.
Две сообщали о каком-то Георгии Борисовиче Паршине.
– Это школа, которую я закончил. А Паршин – это начальник нашей сейсмостанции. Кстати, сейсмостанция находится недалеко от того места.
Первым попробовали вызвать сайт, на котором говорилось о Паршине более конкретно. Но оптимизма тут же поубавилось. Появилось сообщение, что сайт не найден. Вторая ссылка дала тот же результат.
– Пока это еще ни о чем не говорит, – сказал сын. – Может быть, всего лишь сервер на профилактике. Запишите – www.samal.kz.
Когда сын уже собрался нажимать на ссылку о школе, Андрей сказал:
– Дайте, пожалуйста, я нажму?!
– Конечно, – сын подвинул к нему мышку.
Получается, что это следующее чудо вызвал сам Андрей.
На мониторе появилось: Творческая студия «Искатель». Ниже было написано – Каргалинская средняя школа-гимназия № 2. Было еще несколько фотографий.
– А вот и наш водопад.
– Жмите дальше, – сказал Максим. – Видите на слове «Искатель» идет ссылка.
Действительно, когда указатель мыши наводили на эту надпись, он превращался в ладонь с вытянутым указательным пальцем.
Дальше вышло меню: Новости. Мастерская. Контакты.
Андрей сразу нажал на Новости.
Я бы на его месте разрыдался.
Его лицо надо было видеть. Он отчаянными усилиями пытался подавить тот ком в горле, который вот-вот мог разразиться… Впрочем, так и произошло. Разразился.
Текст на экране сообщал о последних событиях в поселке. Было много фотографий.
Новости тянулись длинной чередой.
«Ученик школы – Гладченко Максим – первое место на международной олимпиаде по информатике», «Чемпион Казахстана по самбо».
Ниже шел репортаж с праздника Победы. На фотографиях у памятника «Воинам Земляка» чествовали ветеранов.
О ссылке «Контакты» вспомнили только часа через два, когда посмотрели отдельные сайты о Втором Водопаде, о музее Боевой Славы. «… Около поселка шли раскопки стоянки каменного века, которую открыл житель поселка Сараев Владимир Васильевич…»
Целая вереница репортажей с мотокроссов: «…в поселке снова заработал спортивно-технический кружок, созданный военруком школы Виктором Петровичем Бузулуцким. … На соревнованиях, посвященных 60-летию Победы, ученик 10 класса Юматов Владимир занял второе место… тренер Жаров Олег».
На страничке «Контакты» – были помещены фотографии авторов сайта и, конечно же, адрес электронной почты школы.
– Пишем самому руководителю студии Нечухранному Александру Михайловичу.
– Всех перечисленных людей я знаю. Может, не надо писем. Мне этого достаточно.
– Нет уж. Ты меня заинтриговал своим стихо-творением. Теперь я вижу, что ваш поселок вовсе не деревенька на краю света, как думал сначала.
– Ладно, поступай, как хочешь.
Решили: в первом письме о стихотворении сразу не говорить. Сообщить, что видели в сети сайт школы, сайт понравился, рады за родной поселок. Просим ответить, так как хотим узнать еще кое-какую информацию о поселке.
Отправили письмо. Оставалось ждать, как часто в школе проверяется почта.
Впрочем, могли просто не ответить.
Ответ пришел на следующий же день. Александр Михайлович благодарил за хорошие слова о сайте. Очень рад, что сайт действительно работает. Сообщил, что, конечно же, будет очень рад ответить на любой вопрос. Почту проверяет каждый день.
Сразу же изложили наш вопрос. Без всяких лишних слов изложили главную проблему. Андрей коротко добавил сведения о себе. Что он хорошо знает Александра Михайловича, не раз даже здоровались, встречаясь в горах.
– Эх, целый день ждать, – вздохнул Андрей.
Я тоже начал испытывать волнение. Завтра можем узнать что-нибудь важное. Или прекращаем поиски. Пока. Пока не придумаем, что-нибудь еще. Я лично решил бить в эту точку до конца.
Когда-то я видел фильм под названием «Чудеса еще случаются». О девочке, которая чудом осталась жить после авиакатастрофы. И чудом выжила в дебрях Амазонки. Фильм был основан на реальных событиях.
Чудеса, действительно, еще случаются.
Ответ гласил:
– Здравствуйте, Андрей и Александр! Тебя, Андрей, я тоже хорошо помню. Вы даже не представляете, что я испытал, когда прочитал ваше письмо. Вот уже несколько лет, когда я вспоминаю о тех стихах на трубе и думаю: кто же мог их написать? Я многих людей, из тех, кто часто ходит в горы, спрашивал о них. Но никто ничего прояснить не смог. Никто не знал автора этих стихов. Стихи, действительно, продержались на трубе недолго. Почему-то быстро краска стала выгорать и тускнеть. На следующий год их уже не было видно. Но как вы, наверное, уже догадались, раз я говорю о них, значит, я их прочитал. Да, действительно, это так. Даже больше. Стихи мне очень понравились. И, не буду испытывать ваши нервы, я их даже записал и вы-учил наизусть. Вы удивитесь, но ваши стихи можно было бы прочесть в Интернете на сайте Георгия Борисовича Паршина. Ты, Андрей, его знаешь – начальник нашей сейсмостанции. Он создал сайт о себе и нашем поселке. Ваши стихи выполняли роль эпиграфа на сайте. Он представлял их словами: Кто-то из односельчан, уезжая, оставил в память о себе стихи, написанные краской в виде длинной телеграфной строки на трубе водовода возле водораздела.
К сожалению, сервер, на котором располагался сайт, был передан другой фирме, и сайт Георгия Борисовича временно не работает. Мы скоро перенесем его на сайт школы.
Последние пару слов в вашем стихотворении я не разобрал из-за почерка и додумал сам.
Ну а дальше, читайте:
Не забывай, мой друг, в разлуке
в подножье гор цветущий край.
И как любви былые муки,
хоть без любви, но вспоминай!
Живя в красивом царском граде,
его бесславья не стыдись.
Без страсти пусть, но детства ради,
в лице других его возвысь!
Бродя по Невскому проспекту,
родных проулков не кори.
Напротив, гордым сверх, в отместку,
про климат что-нибудь состри!
Хоть наш поселок не Царицын,
и уж куда – не Петергоф,
тебе он, верно, солнцем снится,
иль садом солнечных цветов!
Вот так и закончилась эта история. Радость Андрея, да и мою тоже, вы можете представить сами. Не знаю, как вам, а мне стихи понравились.
|
