В какую бездну сбросить я смогу

Все то,

что путешествовать мешало!

В огне какого гнева я сожгу

Мое перо,

что долго так молчало!

Алма-Ата,

               Алма-Ата

В короне снежных гор...

                                      Царица!

Мне красота твоя приснится,

Согреет душу доброта.

Я иду тропинкой в горы

Над рекой Алмаатинкой.

Вижу небо, скалы

                              взором,

Затуманенным слезинкой.

Мы слетелись, друзья, из неведомых далей.

Как дышалось легко на высоком пути!

И как будто затем самолет создавали,

Чтоб могли мы друг друга скорее найти.

Свалялась синь кошмою домотканой

Из детских, что ли, давних, давних дней...

Акации на улице Мукана

Целуют высь и застревают в ней.

Я здесь безбожно годы перепутал,

Вконец забыл,

что волосы в снегу.

Ко мне весь город с гор сбегает круто,

Сады и русла спутав на бегу.

Товарищ Стэнман, глядите!

                                           Встречают нас

Бесприютные дети алтайских отрогов.

Расстелив солончак, совершают намаз

Кривоплечие камни

                                 на наших дорогах.

Журчат арыки. Алатау

Еще в закатном блеске льдин,

Но опустилась тень на травы,

Одетых дымкою долин.

Покрыты пылью золотою

Сады в горах. Суров на вид,

Над каменной Алма-Атою

Патриархальный дуб стоит.

Ни ливней не боясь, ни ветра,

Он твердо выстоял века,

Расправив корневища в недрах,

Уйдя вершиной в облака.

Ко мне вернулись степи Казахстана

И Алатау снежные хребты,

Я снова их увидел утром рано

С подоблачной орлиной высоты.

Дни мои стали не днями, а днищами

бочек раздумий, плывущими в темноту.

«Будем великими нищими!»-

сказал Бахытжан

и улетел в Алма-Ату.

Б. Канапьянову 

Когда, как бы отмечены Аллахом,

чуть светятся кишмиш и курага,

топор взлетает над мясным прилавком,

от туши отделяя потроха...