Любовь зимою засыпает

И до весны таится нас.

И, как могилы, засыпаем

Мы щебнем слов канавы сна.

Я не могу сказать, что хорошо знал Булата Лукбанова… Этот человек был непостижим в своей исключительности, поскольку был очень талантлив, возможно, даже гениален.

В коридорах КазГУ во времена ректора Закарина жизнь била ключом. Были здесь свои поэты. Один из них, Аблай Абишев, во многом старался подражать кумиру тогдашней молодежи – Олжасу. Написал своих “Аргамаков”. С редкостной страстью цитировал из “Доброго времени восхода”. И вот однажды прочитал незнакомое:

У поэтов высокие судьбы
И, как плаха, открытые лбы.
Каждый сущий поэта судит,
Слава – тоже удар судьбы.

В канун банного дня все замерли в нетерпеливом ожидании. Предбанник, где висели они над пустыми тазами и шайками, впитывал в свое полутемное пространство смесь запахов просушенной листвы. Невидимые флюиды своими потоками рождали в каждом из них молчаливые воспоминания о прошлой их жизни в лесу или на опушке, когда каждый еще молодой листочек вносил неповторимую нотку в неясный шум, в приглушенную мелодию смешанного леса.

Он чувствовал себя похожим на нее. Буквы и вещи тоже походили на нее. Его тревожил красный цвет ее шапочки, а также низкие стоячие воротники женских пальто, как у нее. Вечерние звуки – весенний ветер, дальние гудки паровозов, тихая музыка на станции – воспроизводили ее голос. Самое трогательное – у нее был чуть выдающийся подбородок и чуть выступающая нижняя губа.

Пенсионеры-вольнодумцы, облюбовавшие скверик у памятника Чокану, с некоторых пор обратили внимание на слегка согбенную фигуру явно аульного старика, одиноко и отрешенно бродившего за железной ажурной оградой импозантного элитного дома. В белом мешковатом костюме, с орденской планкой на груди, в старомодной соломенной шляпе, в спортивных кедах, в темных очках, он бродил, чуть припадая на одну ногу, по тропинке вдоль ограды, пристально вглядываясь в прохожих по аллее. В одной руке он держал витиеватую трость с медным набалдашником в форме волчьей головы, правую руку в полусогнутом виде бережно прижимал к боку.

Былое величие предков

Нам спать не дает по ночам.

Дрались наши предки крепко

За жизнь, за домашний очаг.

Во-первых, за слово, за строчку,

За яркие блики в судьбе,

За тайну зачатий порочных

Спасибо, Создатель, тебе

Что прогноз?! – бесцветные слова.

Признаком изменчивой погоды

Бьют в набат пережитые годы,

Звон в ушах – на части голова...

 

Арык поет...

Прислушайтесь —

                               арык!

И пенье это по ночам —

                               cлышней.

До шепота угас

Дневных проспектов

                               крик.